ГлавнаяКнига 1Книга 2 |
МИРОН ВОЛОДИН "БУМАЖНЫЕ ИГРУШКИ"КНИГА ПЕРВАЯЧАСТЬ ВТОРАЯ (3)Прежде всего Терех сделал попытку позвонить Бачинскому домой. – Текля, пан Марьюш не оставлял для меня никаких известий? – Ох, пан Гжегож, ничего не оставлял, а со вчерашнего дня исчез и не появлялся. Зато искали его эти, советские. Явилось сразу человек пять. Угрожали, но мне-то что! Я понятия не имею, где он может быть. Терех понимал, что игра идет ва-банк. Если он не найдет Бачинского раньше их, все пропало. Для Бачинского, возможно, нет, но для него, безусловно, да. Поэтому он взял такси и назвал адрес Юстины. Это была еще одна реальная надежда. Тетка Юстины, переставшая чему бы-то ни было удивляться, ввиду его приличной внешности довольно вежливо ответила, что оба ушли примерно полчаса назад. По крайней мере, раз Бачинский тут был, решил Терех, значит, он на верном пути. – Ищите их в «Шинкаре»! – крикнула она вдогонку, когда он уже спускался лестницей. Так он и сделал. Пивная встретила его прохладой, полутьмой и запахом едкого сигаретного дыма. Бачинского он заметил сразу, как только глаза привыкли к темноте после дневного света. У Тереха были все основания причины считать, что ему повезло. Осталось лишь убедить Бачинского поступить так, как это было на руку самому Тереху. Бачинский был весел, в отличие от своего друга; сидел в обнимку с Юстиной за кружкой пива и прислушивался к пьяному бреду собутыльника, подсевшего с собственной бутылкой чего-то там. Его было не узнать: в любимой рабочей куртке, с новыми привычками. Куда подевался прежний Бачинский, прилизанный, пахнущий изысканным одеколоном, тщательно подбирающий галстуки? Увидев Тереха, он невероятно обрадовался и стал звать в свою компанию, даже придвинул для него свободный стул. – Ах, Гжегож! Если бы ты знал, как это здорово, когда у тебя ничего нет, и ты уже не принадлежишь к классу поработителей! Присоединяйся к нам. Мы тебя очень любим. Правда? – обратился он за подтверждением к Юстине. Между ними царило полное согласие. – Присаживайся. Я угощу тебя пивом. Терех не успел ни согласиться, ни отказаться, как тот уже прищелкнул пальцами, подзывая кельнера. – Марьюш, я должен с тобой поговорить, – сказал Терех, стараясь привлечь его внимание, что было непросто: пьяница думал, будто он на митинге, Юстина прижималась к Бачинскому, а Бачинский разрывался между ним, Юстиной и Терехом, пропуская таким образом каждые два слова из трех. – Тебе нужно отсюда уехать, и немедленно. – Что это ты опять выдумал? Меня тут все устраивает. Я не собираюсь никуда уезжать, так и знай. – Марьюш, послушай!.. – Нет, лучше ты помолчи! Хватит меня уламывать! Ты за этим пришел? Пустая трата времени! Мне и здесь хорошо. Видишь, я стараюсь быть с народом, – он дружески похлопал по плечу соседа. – И тебе того желаю. – Ты что, пьян? – Если я и пьян, то разве что от любви, – на этот раз он нежно взглянул на Юстину. Терех увидел на столе рядом с пивом, разлитым в кружки, пустые стаканы. Еще неизвестно, что они там пили. Возможно даже, их угощали из той же бутылки, что стояла перед пьяницей. И это, когда вся его, Тереха, судьба повисла на волоске! Он разозлился и схватил Бачинского в охапку. – Ну-ка, давай пошли! Бачинский пошатнулся, алкоголь действует одинаково и на плебеев, и на патрициев. – Эй, куда ты меня тащишь? – Сейчас увидишь! С близкого расстояния услышав запах перегара, Терех поморщился. – Фу, не дыши на меня! Бачинский убедился, что в таком состоянии ему не сладить с другом, и позволил затащить себя в уборную. Там он снова начал активно протестовать, да было поздно. Терех сунул его головой под кран. Когда Бачинский выпрямился, вода ручейками потекла ему за шиворот, но он не обратил на это внимания. – Зачем ты так поступаешь со мной? – упрекнул он, моргая глазами, смотрящими мимо Тереха. – На тебя тошно глядеть. Чтобы с утра нализаться, как законченный пьянчужка! – Ты не прав. Пил я вчера. Спасибо Юстине, забрала меня к себе на ночь. А сегодня у меня трещала голова, вот мы и заглянули к «Шинкарю», чтобы… Терех накинул на него полотенце и, вытирая лицо, заткнул им рот. – Ты не нашел полотенца почище? – брезгливо сбросил его с себя Бачинский. – Ого! С каких это пор ты стал таким чистюлей? Терех насмешливо взглянул на его засаленную куртку. Затем снова принял озабоченный вид. – А теперь послушай меня. Вторые сутки за тобой гоняется НКВД. Тебе известно, что это такое? Они разыскивают тебя по всему городу. – На кой хрен я им сдался? – С тех пор, как тебя потянуло к «Шинкарю», ругаешься, будто сапожник! – Как знать! Может, здесь-то я и нашел настоящего себя? – пожал плечами Бачинский. Терех закатил глаза. – Ну что за бредовые идеи!.. После этого он опять взялся за Бачинского. – Послушай! Сегодня я там был. Они допрашивали меня целый час. Ты для них фабрикант и Хаммер. Классовый враг! С НКВД шутки плохи. Марьюш, ты должен исчезнуть, и немедленно. Беги за границу, только там ты будешь в безопасности. Бачинский окончательно протрезвел. – Гжесь! Да неужели кто скажет обо мне хоть слово дурное? Неужели они такие тупые? – Они не тупые, Марьюш. Это их политика, это НКВД. Не веришь – позвони домой. Спроси у Текли, зачем они приходили, чего добивались от нее. Только не вздумай туда соваться! Бачинский прислонился к стене и в отчаянии звучно прихлопнул по ней ладонями. – Мой милый Гжесь! Ну почему так происходит: только в моей жизни что-то начинает налаживаться, обязательно злая судьба тут же должна внести свою поправку? За что мне такое наказание? Терех только головой покачал. – У тебя еще все наладится, Марьюш. Тот промолчал, глядя в пустоту. – Ну в общем, не время философствовать, – напомнил Терех. – Сейчас тебе нужно попасть в Турку. Езжай через Дрогобыч, на этой дороге нет заслонов. В Турке найдешь больницу. Не ошибешься – она в городе одна. Напротив аптека. Спросишь пана Юзефа. Скажешь, от меня. Он даст тебе проводника для перехода через границу. Ну а дальше сам разберешься… Будет чем расплатиться? Бачинский достал из внутреннего кармана бумажник. Развернул, и бумажные злотые усеяли пол. – Понятно, – кивнул Терех и полез в карман. – На вот, держи. Он высыпал ему на ладонь целую горсть настоящих серебряных монет. С самого утра они лежали наготове в его кармане; с ними он побывал в НКВД. Как, однако, все изменилось за несколько часов! – Гжесь! – расстроганный Бачинский прижал его к своей груди. – Будь осторожен. НКВД тоже не станет сидеть сложа руки, – прибавил Терех, вспомнив предупреждение Проценко. – На дорогах много беженцев, постарайся затеряться в толпе, – он улыбнулся. – Тебе сейчас, как никогда, идет твой наряд. И можешь ругаться сколько влезет, в последнее время у тебя это получается убедительно. – Вот только не представляю, как я теперь войду в зал, – вдруг испугался Бачинский. Юстина делала его слабым. – Как ей об этом сообщить? Честно говоря, от одной этой мысли у меня мурашки по спине бегают. – Тут есть еще один выход, – предложил Терех. – А Юстине я сам объясню. Бачинский горько вздохнул. – Да, пожалуй, ты прав, так будет лучше всего. Передай, что в мыслях я всегда буду с ней. И что больше нас ничего не делит… кроме границ. Нет, сегодня она меня возненавидит. Скажешь ей об этом завтра. – Не волнуйся. Я позабочусь о ней. – Спасибо, Гжесь. Ты настоящий друг. Бачинский с чувством еще раз пожал ему руку. Тереху стало легко на сердце, ни угрызений совести, ни ощущения вины за собой. Бачинского уже не было рядом, а он до сих пор слышал запах перегара. «Все к лучшему, – твердил он себе. – В конце концов я же сделал доброе дело, отправив его за границу. Здесь он опустился бы на самое дно. Он еще скажет мне спасибо. Нет, Марьюш не выжил бы среди них, по крайней мере тот прежний Марьюш, какого я всегда знал и уважал». |